Мальчиком Дарвин любил приврать. Однажды сказал приятелю, что может вырастить цветы различной окраски, поливая их цветными жидкостями; «это была, конечно, чудовищная выдумка, я никогда даже не пытался сделать что-либо подобное», — признавался он позже.
Наш герой был младшим из пятерых детей. Главным человеком, которому Чарли хотел понравиться и чью похвалу заслужить, стал отец. Доктор Роберт Уоринг Дарвин по желанию своего родителя посвятил себя медицине, которую люто ненавидел. Стал практикующим врачом и весьма тучным человеком — 152 кг. Дарвин называл его «умнейшим человеком, которого когда-либо знал» и восхищался им всю свою жизнь. Но именно папа гневно сказал ему однажды: «Ты будешь позором для себя и всей нашей семьи!»
Человек с могучим аналитическим умом, «Ньютон биологии», слыл лентяем и двоечником в школе. За парту сел только в 9 лет и сразу попал в отстающие. Поменяли школу на гимназию, стало только хуже: Дарвин не любил ни стихи, ни изучение языков, а гимназия была с уклоном. «Никто не ненавидит больше меня старое стереотипное бессмысленное классическое образование», — подытожил он позже.
Настоящим увлечением Дарвина-младшего было собирательство: он копил груды растений, минералов и раковин, трупики насекомых, гнезда и яйца птиц — его комната была сущим родительским адом. Не на шутку увлекся рыбалкой и охотой, и единственное, что делал «на отлично» к концу школы, так это стрелял.
Если бы однокурсников и учителей спросили, что они помнят о Дарвине, картина была бы отчаянной: прогульщик, игрок в карты и выпивоха. Ни Эдинбургский университет, ни Кембриджский не смогли сделать его усердным студентом: лекции по анатомии — скука, по геологии — тоска, анатомия — страх и ужас (с практических занятий Дарвин сбежал, не дождавшись конца кровавого зверства, операции тогда делали без хлороформа). Оживился он, только вступив в кружок натуралистов, с которыми собирал дохлых морских животных после отлива и сделал два небольших открытия для любительского общества.
Сложно представить, но человек, который в молодости перескакивал жердь на уровне подбородка и катался на морских черепахах, большую часть жизни, с 28 лет, был тяжело больным: его тошнило, рвало желудочным соком, мучили кошмары во сне и приступы страха наяву, боли в животе, дрожь, бессонница и мигрень. Диагноз не ясен до сих пор. По одной версии он страдал от болезни Чагаса, «подаренной» ему клопом-бенчуком в переходе через Кордильеры. По другой — это был просто хронический «синдром паники».
Забавно, но главный враг религиозных ортодоксов готов был стать тихим сельским пастором. Послушавшись отца, конечно. Френологи даже нашли на его голове шишку благочестия, «развитую в степени, достаточной для десяти священников». Надежда сделать достойного члена общества из прогульщика угасла, когда 23-летний Дарвин, в качестве натуралиста, пустился в пятилетнюю «кругосветку» на «Бигле», исследовательском корабле Королевского флота.
В экспедицию, которая прославила «Бигль» на весь мир благодаря Дарвину, Дарвин попал с трудом: капитан не хотел брать человека с «таким» носом. Как физиогномист он вычислил, что носу не хватает энергии и решимости.
Вся фактическая основа эволюционной теории была собрана в плавании. По выражению самого Дарвина, он превратился в «машину для извлечения общих выводов из массы фактов». Ясности добавила свобода от лишнего груза школьных знаний. Как сказал поэт, «гению позволительно не знать тысячу вещей, которые обязан знать каждый ученик».
Делая предложение своей 30-летней кузине, Эмме Веджвуд, Дарвин поделился с нею самым ценным — первыми робкими мыслями о происхождении видов. Много позже он написал другой труд — о проблемах близкородственных скрещиваний: все их 10 детей были довольно болезненными, а трое, к великому горю родителей, умерли.
Однажды Дарвин пробовал бросить курить, но продержался только месяц, чувствуя себя сонным и грустным. Курил он исключительно во время отдыха. Работая, только нюхал табак (студенческая привычка), а чтобы сократить чрезмерное употребление, нарочно держал его не под рукой, а в передней, через несколько комнат от кабинета.
Первое издание «Происхождения видов» (The Origin of Species) разошлось за один день. Сказать, что теорию раскритиковали, не сказать ничего. Ее называли безнравственной игрой ума, «ни на чем не основанной гипотезой» (что особенно смешно, ведь каждый вывод Дарвин подтверждал сотнями примеров). Ругались не только теологи и епископы, которым он невольно наступил на самое больное, но и видные ученые. Во Франции книгу долго не хотели переводить, а в России, уже переведенную, пытались запретить к печати.
Человек как вид занимал Дарвина куда меньше, чем плющ. Последней его работой стал труд о скромных дождевых червях и их важной роли для растительности.
Борода, по Дарвину, не что иное, как украшение, усиливающее привлекательность самца — что-то вроде яркого хвоста. В 2008-м в лондонском Музее естественной истории публика могла видеть несколько волосков с шикарной бороды самого гения, найденных дочерью на письменном столе после его смерти.
Убежденный агностик при жизни, Дарвин после смерти удостоился государственных похорон в одном из главных англиканских соборов страны — лондонском Вестминстерском аббатстве. Семья хотела похоронить его в родном поместье, но таково было желание нации.
Да, и последнее: Дарвин никогда не писал, что человек произошел от обезьяны. Он фактически доказывал только то, что у человека и обезьяны — общие предки: «виды происходят одни от других, а не созданы отдельно».
