Олег Гаркуша: «В Союзе были группы и безумнее нас»

— Помните, когда вы написали свое первое стихотворение?
— Это было в Карелии. Я учился в Ленинградском кинотехникуме, и на последнем курсе меня отправили на практику в поселок Гирвас под Кондопогой. Я дальше Кронштадта никуда не уезжал, а тут Карелия. Красота, воздух обалденный. Кино в местном клубе я крутил крайне редко, раз в неделю, наверное. И, может, от нечего делать написал свои первые стихи. Они были крайне неказистые, не совсем в рифму.
Только спустя годы я узнал, что в Гирвасе находится кратер древнейшего вулкана, куда туристы приезжают, чтобы напитаться его энергией. И вот то ли мистика, то ли просто совпадение, но после этой поездки я и стал танцевать, и писать стихи.— А кто из людей, чьим мнением вы дорожите, сказал вам первый: «Да ты поэт!»?
— Петр Николаевич Мамонов. Он всем говорит, что я великий поэт (смеется). Не то, чтоб я был застенчивым, но великим поэтом себя не считаю. Великие — это Ахматова, Гумилев, Мандельштам и остальные. А я просто человек, который записывает какие-то строчки. Не более того. Никогда я себя не считал ни музыкантом, ни поэтом, ни артистом профессиональным.

— Где вам интереснее всего: на сцене, в кино, на ТВ?
— Я без желания ничего не делаю. Если у меня лежит душа к чему-то, я этим занимаюсь. Если не лежит — нет. Мне интересно все абсолютно. Вплоть до цирка. Режиссер Андрей Могучий как-то пригласил меня в цирковое шоу «Кракатук» — подменить Анвара Либабова (актер театра и кино, клоун). Но так получилось, что я никого не подменял, вместе с Анваром бегали по арене. Два раза бегал, очень понравилось. Такой забавный случай был. Режиссер командовал по рации: «Тут налево иди! Тут направо!» В перерыве я, извините, зашел в туалет, и рация отключилась. Ну, чуть меня гимнасты не зашибли, когда я, запоздав, во время их номера по арене полз. И в театре тоже играл «кушать подано». И подсчитал, что у меня около 30 ролей в кино и сериалах. Всегда играю каких-то странных личностей: то библиотекаря, то заключенного.

— В Ростове все лето шла ретроспектива фильмов Балабанова. Вы снялись в последнем фильме Алексея Октябриновича. Как вам работалось с ним?
— Когда он позвонил, я ехал в машине. Растерялся страшно. Единственное, что он мне сказал: «Олег, не играй». А я и не актер, я играть не умею. Были большие смены, и по ночам, бывало, мороз –35: в феврале снимали. Тяжело, но офигительно было.Леша изумительный человек. Гениальнейший. Мы встречались за день до его смерти на кинофестивале, и он мне и другим ребятам, которые снимались в «Я тоже хочу», предложил роли в своем следующем фильме. Вчера только виделись, а днем мне звонит Юра Матвеев (актер) и говорит: «Леша умер». Это был шок.
Он в отличие от всех режиссеров, такой, знаете… Я может циничную вещь скажу, но вот у ларька стоит человек — это Леша Балабанов. Вообще без понтов. Есть такое хорошее слово — настоящий. Он настоящий. Он был увлечен только кино. Жалко, что в его новых работах я не снялся. Я очень бы хотел.

— В одном интервью вы рассказывали историю про серьезных мужчин, похожих на бандитов. Они вам сказали: «Олег, мы 15 лет слушаем «АукцЫон» и ничего не понимаем». А вы ответили: «Я вам больше скажу, я сам ничего не понимаю»…
— Было такое. Правда. Я в этой жизни, несмотря на возраст, ничего не понимаю. На шестом десятке выходит дебютный сольный альбом — я разве мог о таком подумать? (В апреле 2019-го вышел сольный альбом Олега Гаркуши «23», на котором мульти-инструменталист Антон Макаров выступил в качестве композитора и продюсера.) Люди стараются годами, я два раза спел — и всё. Антон Макаров захотел написать песни к моим стихам. Он все сыграл: на барабанах, гитарах, клавишах, спродюсировал, смонтировал. Я пришел два раза в «Гаркундель» (благотворительный фонд развития молодежной культуры, основанный Гаркушей) и спел, как умею. И на удивление еще ни одного отрицательного отзыва не слышал. А когда мне позвонил Леня Федоров (основатель и вокалист группы «АукцЫон») и сказал, что получилось здорово, у меня мурашки побежали.— Еще бы! Леонид Валентинович строгий критик: ваш самый популярный альбом «Птица» он называет неудачным.
— Самый нелюбимый альбом Федорова. Не то, что попсовый, но скажем так — более доходчивый. Дело в том, что Леня, не побоюсь этого слова, гениальный музыкант и композитор. Вот он сочиняет композиции, которые длятся 10-15 минут. Я не могу ему сказать: «Лень, ты че, офигел вообще? Давай-ка делать трехминутные песни для формата «Нашего радио», и будет нам счастье». Он этого никогда в жизни не сделает, и я не могу сказать творцу: делай так или эдак. Также и он не может мне сказать: «Олег, мне не нравится, как ты ногу поставил, двигайся по-другому». Это и есть творчество, когда нет определенных рамок. Такая у нас группа. Конечно, изначально у нас были простые мелодичные песенки, но, начиная с альбома «В Багдаде все спокойно», уже пошли некие усложнения. Единственным исключением была «Птица» — она попроще, скажем так.

— А вы как оцениваете этот альбом?
— Мне все нравится (смеется). Я никогда не занимаюсь тем, что мне не нравится.

— В биографических статьях о вас специально подчеркивается: «песню «Птица» Гаркуша написал в дни августовского путча 1991 года». История песни действительно как-то связана с переворотом?
— Это все неправда! Не люблю интернет, там полно лжи, и все эти перепосты ее распространяют. Мне было абсолютно пофиг на путч. Сейчас я не употребляю, а когда он случился, нещадно пил. И Ленька на дачу позвал. Я спрашиваю: «А там выпивка есть?» — «Есть!» — «Так поехали!» Вот и все.
Несколько песен написал в тот момент. Увидел надпись на каком-то сарае «Алкоголизм — это не шуточки» — так появилась песня, которую Леня иногда поет на сольных концертах. Потом еще было стихотворение «Клоун, не смейся, хочется спать» — и получилась песня «Шомурла». И третья — «Птица». Вообще я не люблю, когда слово за слово — и получается песня. Но есть исключения, когда за секунду пишется. У Лени была мелодия, я практически сразу написал слова, что-то подправили — и получилась такая замечательная песня.— Самое смешное, что о вас писали, говорили в советских СМИ — сможете вспомнить?
— Ну, была же эта «изумительная» статья в «Советской культуре» и «Комсомольской правде» после французских гастролей 1989 года, на которых мы были с «Кино» и «Звуками Му». (На фестивале в Ле-Бурже второй шоумен «АукцЫона» Владимир Веселкин имитировал стриптиз, этот поступок раскритиковала пресса.)
Все получилось просто: наш менеджер, уж не знаю почему, не пустил на интервью журналиста. И он написал вот эту статью, может, в отместку, не знаю. Володя никогда не выступал голым — это я вам как на духу говорю. Он был в таком белье, которое еще Нижинский придумал (Вацлав Нижинский — русский танцовщик и хореограф, один из ведущих участников Русского балета Дягилева). Но они заретушировали фотографию, и вышла статья, мол, голой попой по Европам. Домой прилетели, а нас в аэропорту чуть не повязали. Володя Веселкин тогда был крайне активен, он был кем-то вроде пиар-директора, и собрал подписи заслуженных танцовщиков, народных артистов под письмом. Они все согласились, что такое давно существовало и ничего в этом крамольного, на их взгляд, нет. Потом в газете было опровержение, но примерно такое: мы извиняемся, но группе «АукцЫон» не стоит никуда выезжать, а то мало ли что.
Потом через некоторое время мы показали то же самое, что и во Франции, на передаче «Музыкальный ринг». Пришлось под фанеру выступать — телевидение. Но мы там устроили ассу такую хорошую.

— Вы были самой яркой, безумной на сцене советской рок-группой, или был кто-то безумнее?
— Столп ленинградского панк-рока — Андрей Панов, известный как Свинья (лидер группы «Автоматические удовлетворители»). Ну, я даже не буду озвучивать то, что он делал. Или Алекс Оголтелый — гитарист рок-группы «Народное ополчение». А начинающая тогда группа «Младшие братья»? Они во Дворце молодежи взяли огнетушитель и первые ряды из него полили. Нормально, да? Я понимаю, что это ностальгия, но время было классное. Все группы творили.

— Кто из участников Ленинградского рок-клуба вашей поры казался вам самым интересным? На чьи концерты ходили с охотой и удовольствием?
— На все! А больше некуда было ходить. Тогда, до всех этих запретов, продавали в буфете алкоголь. И был отличный показатель: если группа неинтересная — почти все сидели в буфете, а если интересная — в буфете никого не было.
А еще, если ты выступал второй или третий раз на фестивале, желательно, чтобы была новая программа. И группы готовились месяцами. Мы программу «Вернись в Сорренто» два года делали. Это же не просто песню сочинить — там грим, декорации, тайминг, все по-взрослому. А сейчас группа в лучшем случае приходит за 5 минут до своего выступления на фестивале, в худшем — вообще не приходит и не отзванивается. В чем пришли, в том и вышли, сразу после — сваливают. Мы всегда смотрели все коллективы, нам было интересно. А им неинтересно. Потому что есть интернет. Они бегут к телефонам.Мы все мечтали хотя бы где-то выступить. Клубов не было, были ДК, а там — никакого аппарата. Сейчас ситуация изменилась. Играть есть где, но некому. То есть, есть кому, но это неинтересно. Все хорошо играют и поют, но нет драйва, нет харизмы, нет зерна, нет отвязности в хорошем смысле этого слова. Я провожу фестивали десятки лет — из сотен коллективов выделяются единицы. Назову группы «Жвака Галс» — ребята из Приморья, «Спящий Будда» — классный панк играют, «Хамы» — чем-то Мамонова напоминают, «Альцгеймер» — там два человека, клавиши и вокал, офигительные. А в целом — как под одну гребенку все. У них есть своя публика, но меня не торкает.

— Сейчас, для вас есть разница где выступать: в стареньком ДК или новом клубе?
— Да нам все равно абсолютно. Где мы только не играли… Был даже момент за границей: что-то наш менеджер перепутал, пришлось выступить для пяти барменов. И мы отыграли два часа полного концерта. Нам главное, чтобы перло, чтобы нам кайфово было. Конечно, классно, когда я вижу, что люди тоже заряжаются.

— Вспомните концерт, когда все пошло не так?
— Вчера (накануне интервью, в субботу, «АукцЫон» выступал в краснодарском КЗ Arena Hall) все пошло не так (смеется). Зал, может, не совсем правильно сделанный. Со звуком проблемы были. Мне-то пофиг, это музыкантам важно. Мне, главное, чтобы пол был хороший. А он был очень гладкий — для пируэтов не плох, но можно было бы и неплохо шлепнуться. Ну, и ничего, зато концерт был, я считаю, отличным.— Как часто сейчас выступает «АукцЫон»?
— Не очень часто, 2-3 концерта в месяц, не больше. Нам в свое время хватило. 30-40 городов проехать за 2 месяца — это все у нас было. Психологически тяжело, начинаешь уже друг друга ненавидеть. И концерт — это фигня в плане физической нагрузки. Переезды тяжелы.

— Вы танцуете не меньше, чем в прошлые годы?
— Я на концерте не устаю вообще! Я еще до и после него общаюсь с публикой, а потом уже меня накрывает. Но приду в себя — и опять нормально все. Хотя на старости лет я уже начал: «Никуда не хочу ехать, у меня дача, огород, грибы». Потом приезжаю на площадку, выхожу на сцену, и меня прет, и мне кайфово.

— Группа перед нашей беседой обсуждала фильм «Однажды в… Голливуде». А вы уже посмотрели?
— Ой, даже билеты были, но не получилось. Состав гениальный, конечно: Брэд Питт, ДиКаприо.

— Наверняка слышали, что экскурсию по московскому Кремлю Квентину Тарантино устроил лично министр культуры Мединский. А для кого из гостей родного Петербурга вы готовы были бы провести экскурсию?
— Не знаю. Я многих артистов и музыкантов люблю, но так чтобы… Ну, хорошо. Для Джаггера, наверное. У нас есть что-то общее, скажем так.


За помощь в организации интервью благодарим Беллу Асриян и Вадима Магрицкого (Rostov Roof Music).